Кроме того, еще Женевьева…

Опять зазвонил телефон. Боб не притронулся к трубке. Телефон не унимался, тогда он просто снял трубку. С ней он больше говорить не будет.

Он опять вспомнил Арму. Да, вот образец идеальной женщины… Он подошел к окну и посмотрел вниз, на шумную пыльную улицу. Почти неосознанно, он сравнил ее с безмятежным зеленым пейзажем, которым он любовался с балкона во время завтрака с Диктором. А это что? Вшивый мир и вшивый народишко!

Мозг Боба внезапно пронзили отчаянная мысль. Ворота все еще открыты. Ворота все еще открыты!! Так ли уж опасен Диктор? Он сам себе хозяин. Вернуться в будущее и попробовать все сначала — ведь он ничего не теряет, в конце концов, а получить может все!

Он шагнул к Воротам, но приостановился. Разумно ли он поступает? Что ему, собственно, известно об этом времени? Тут Боб услышал, как по лестнице за дверью кто-то поднимается. Вот шаги приближаются к его двери… Внезапно он понял, что это Женевьева, — это придало ему решительности. Он шагнул в диск.

ГОД ОКОНЧАНИЯ ИГРЫ

© В. Ковалевский, Н. Штуцер, перевод

Сперва Потифар Брин не обратил внимания на раздевающуюся девушку.

Она стояла на автобусной остановке футах в десяти от него. Потифар сидел в аптеке рядом с остановкой и их разделяло лишь витринное стекло да несколько случайных прохожих.

Тем не менее он и глазом не повел, когда девица принялась снимать с себя одежду. Перед ним на стойке лежала развернутая лос-анджелесская «Таймс», а рядом еще нечитанные «Геральд экспресс» и «Дейли ньюс». Потифар скрупулезно просматривал газету, хотя на крупных заголовках его внимание не задерживалось. Его заинтересовали показатели максимальной и минимальной температур в Браунсвилле, штат Техас, и он занес их в свою аккуратную записную книжечку, туда же вписал сведения о росте цен на акции трех лидирующих и двух самых занюханных корпораций или отстающих компаний? На нью-йоркской бирже, а также общую стоимость проданных там ценных бумаг. Потом мельком пробежал небольшие заметки время от времени что-то помечая в записной книжке. То, что он выписывал, не имело между собой ничего общего: Мисс Национальная Неделя Творога объявила о своем намерении выйти замуж и подарить будущему супругу двенадцать отпрысков, если он докажет пожизненную приверженность вегетарианству; обстоятельная, но совершенно невероятная информация о летающих тарелках, призыв молиться о дожде по всей Южной Калифорнии.

Когда Потифар записал имена и адреса трех жителей калифорнийского города Уейтса, которых чудесным образом исцелил восьмилетний евангелист, преподобный Дикки Боттомли, что произошло на митинге общины «Все мы братья во Истине», состоявшемся под открытым небом, и уже вознамерился приняться за «Геральд-Экспресс», он взглянул поверх очков для чтения и увидел любительское представление на углу улицы. Тогда он встал, вложил очки в футляр или в очешник, сложил газеты и аккуратно разместил их в правом кармане пиджака, оставил на стойке сумму, соответствующую счету, плюс двадцать пять центов чаевых, затем снял с вешалки плащ, перекинул его через руку и вышел на улицу. К этому моменту девица была в чем мать родила. Потифар успел заметить, что мать родила ее весьма аппетитной. Самое удивительное, что это зрелище не произвело фурор. Разве что мальчишка-газетчик на углу перестал выкрикивать названия свежих катастроф и, ухмыляясь, уставился на нее, да парочка трансвеститов, поджидавших автобус, посмотрела в ее сторону.

Люди бросали на девицу беглые взгляды и с безразличием, необычным для настоящих южно-калифорнийцев, спешили по своим делам. Трансвестисты разглядывали девушку нисколько не таясь.

Мужчина носил женскую плиссированную блузку, а в качестве юбки — консервативный шотландский килт, тогда как его подруга была одета в деловой мужской костюм и фетровую, мужскую же шляпу. Она наблюдала за происходящим с огромным интересом.

Когда Брин подошел к девушке, она как раз повесила нейлоновые трусики на скамейку и наклонилась, чтобы снять туфли. Потный и крайне раздосадованный полицейский, дождавшись зеленого света, перешел улицу и возник рядом.

— Хватит! — сказал он устало. — Ну-ка, напяливайте свои шмотки, да выметайтесь отсюда, мэм.

Женщина-трансвестит вынула изо рта сигару.

— А вам что тут надо, мистер? — спросила она.

Полицейский повернулся к ней.

— Не суйтесь не в свое дело! — он оглядел женщину с ног до головы, потом проделал тоже самое с ее спутником. — Пожалуй, придется захватить заодно и вас обоих.

Дама подняла брови.

— Значит, нас вы арестуете за то, что мы одеты, а ее — за то, что раздета? Что ж, мне это нравится, — она повернулась к девушке, замершей в неподвижности и до сих пор не сказавшей ни слова, будто она и сама не понимала, что здесь происходит, — Я — адвокат, милочка.

Она достала из верхнего карманчика пиджака визитную карточку.

— Если этот неандерталец в форме и дальше будет вам досаждать, я с удовольствием им займусь.

Мужчина в шотландской юбке сказал:

— Грейс, ну пожалуйста…

Она стряхнула его руку.

— Перестань, Норман, мы обязаны заняться этим! — и, обращаясь к полицейскому, продолжала: — Ну, так что же? Почему вы не вызываете полицейскую машину? А пока что моя клиентка отказывается отвечать на ваши вопросы.

Полицейский выглядел таким несчастным, что, казалось, он вот-вот расплачется. Его лицо налилось кровью, что не предвещало ничего хорошего. Брин спокойно шагнул вперед и накинул свой плащ на плечи девушки. Она с удивлением посмотрела по сторонам и впервые за все это время заговорила:

— Ох, спасибо! — Она закуталась в плащ.

Женщина-адвокат оглядела Брина, потом перевела взгляд на полицейского.

— Ну, так как, мистер? Будете нас сажать?

Полицейский сунулся прямо к ее лицу:

— Не собираюсь доставлять вам такое удовольствие, — потом вздохнул тяжело и добавил: — Благодарю вас, мистер Брин. Эта леди — ваша знакомая?

— Я о ней позабочусь. Забудьте об этом деле, Кавонски.

— Рад был бы. Впрочем, если она останется с вами, то значит все в порядке. Только, пожалуйста, забирайте ее отсюда поскорее, мистер Брин.

Тут снова вмешалась женщина-адвокат:

— Минуточку… не приставайте к моей клиентке!

Кавонски рявкнул:

— А ну, заткнитесь! Вы слышали, что сказал мистер Брин — это его знакомая.

— Ну… да… я ее друг. Я позабочусь о ней.

Трансвеститка с подозрением пробубнила:

— Я что-то не слыхала, чтобы дама подтвердила факт знакомства…

Спутник трансвеститки снова заныл:

— Грейс, ну, пожалуйста… вон наш автобус…

— А я не слыхал от леди, что она ваш клиент, — перебил их полицейский. — А выглядите вы, как… — его голос утонул в скрипе автобусных тормозов… — а кроме того, ежели ты сейчас же не влезешь в автобус и не уберешься с моего участка, то я…я…

— И что же вы сделаете?

— Грейс, мы упустим автобус…

— Минутку, Норман. Милочка, а что, этот мужчина, действительно, ваш знакомый? Вы и в самом деле с ним?

Девушка неуверенно взглянула на Брина, затем прошептала:

— О, да… все в порядке…

— Что ж… — спутник адвокатессы тянул ее за рукав.

Она всучила визитную карточку Брину и вскочила в автобус, который тут же отошел от остановки. Брин спрятал карточку в карман. Кавонски утер пот на лбу.

— Зачем вы это затеяли, леди? — спросил он сварливо.

Девушка, похоже, сама пребывала в недоумении:

— Я… я… не знаю.

— Слыхали, мистер Брин? И вот так они все отвечают. А если ее забрать, то наутро их на том же месте штук шесть. Шеф сказал… — он тяжело вздохнул. — В общем, если бы я забрал ее, как того хотела та въедливая баба, то завтра же к утру оказался бы на самом тяжелом участке и мечтал бы об отставке. Так что увозите ее отсюда поскорее, ладненько?

Девушка робко пробормотала:

— Но…

— И никаких «но», леди. Радуйтесь, что такой джентльмен, как мистер Брин, захотел вам помочь.